Все мы - святые и воры, из алтаря и острога, все мы - смешные актёры в театре Господа Бога...(с)
«Я безумно любил женщин, но свободу я ценил больше...»
Он практически всегда был один, хоть его и окружали всю жизнь эльфы. Его называли Чумой, его боялись, с ним никто и никогда не пересекался на узкой дорожке, а если бы и нашелся такой смельчак, то он смог бы рассказать о своей однообразной жизни, а потом и о героической кончине только праотцам. Он был левой рукой Императора, Главой Веселых Висельников, их Господином и главным Убийцей двух государств. И лишь только Адрианополисс Найт имел над ним власть…
Никогда женщины так не забавляли Лукрецио как сегодня. После общения с Интегрой его разбирал внутренний смех, а по губам змеилась ехидная ухмылка. Ни то чтобы эльф издевался над молодой женщиной, отнюдь нет, он наоборот, потакал ее прихотям, с каждым разом убеждаясь все больше и больше в одной простой истине – человеку сколько ни дай – все мало. Он как бы испытывал ее, хоть явно своих намерений и не показывал. Пускай, думал он, пускай она поверит в то, что я к ней не равнодушен, а я потом решу, как же ее можно использовать.
Сегодня он позволил Главе Алхимиков несколько больше, чем обычно. Он разрешил женским чарам себя одурманить, околдовать сладким голосом, и захлопнуть пленительно-страстный капкан над головой. Экрециосс усмехался, видя, как полны желания глаза леди Дебс, как она тянется к нему, а он отвечает ей взаимностью. Он играл с ней в любовь, а она, наивная, верила в правдивость его намерений, даже не подозревая, насколько его чувства могут быть обманчивы. Эта игра имела довольно пошлый конец, но каждый из ее участников добился того, чего хотел. Возможна Интегра лишь со временем поняла, как позабавился с ней эльф, но тогда уже было поздно что либо изменить – время не повернуть вспять...
Однако Лукрецио, получив желаемое, больше не тешил самолюбие блондинки, влюбляя тем самым в себя ее сильнее и сильнее. Он не позволял касаться себя или посылать в свой адрес маняще-обольстительные взгляды, он не реагировал на ее жаждущие поцелуев губы. Он перестал искать с ней встречи, хоть внутреннее и ощущал, что она только этого и добивается. Игра близилась к концу, и Палач с уверенностью поставил шах на доске их взаимоотношений. За ним следовал мат ее королю…